Из сочинения заключенной Ирины М.
Новооскольская колония для девочек. Статья 105, часть 2 (убийство)
«Свобода... сейчас я так смутно представляю себе это понятие, и так долго мне еще до представления этого понятия, что представить, какие проблемы могут меня подстерегать в первое время на свободе, трудно. Но страхи все равно уже зарождаются. Домой мне только в 2020-м году. Если честно, то я больше всего ожидаю, что уже будут летать машины, что я от простых автомобилей буду отпрыгивать на другой конец тротуара, что появится техника, которую я с трудом смогу освоить, а значит, и на работу я смогу устроиться с проблемами. Лично мне хочется быть переводчицей, желательно международного класса, но теперь уже, после десяти лет за решеткой, меня, скорее всего, не возьмут ни в какое учреждение работать по данной профессии. И боюсь, что я буду слишком отличаться от людей, которые не познали зону, к счастью, конечно. Боюсь, что я только с огромным трудом смогу вписаться в огромный коллектив, что я не смогу чувствовать себя полноценной и чувствовать себя в своей тарелке среди вольных людей. А еще закралось переживание, что родители начнут меня опекать настолько, что у меня не будет никакой личной жизни, или запретят мне иметь свое мнение под предлогом того, что ни к чему хорошему это не приведет».
Владимир И., заключенный
Можайская воспитательная колония для мальчиков. Cтатья 158-я, часть 1-я (кража)
«Я попробовал наркотические вещества: гашиш и амфетамины. Я приходил к знакомым и брал у них все это. Я употреблял, мне нравилось, но однажды, когда мама взяла мои джинсы и по привычке стала проверять мои карманы, она нашла в них пакетик, в котором был порошок, а точнее „скорость", „спиды". Она начала спрашивать, что это такое, я начал „включать дурачка" и говорить, что ничего не знаю. Конечно, обо всем узнал отец и перестал давать мне деньги на карманные расходы. Я не знал, где мне брать денег на наркотики, хоть у меня и не было от них никакой зависимости, но мне все равно хотелось. Я начал воровать скутера и мотоциклы. Сначала я украл спортивный мотоцикл, покатался на нем дня два, а потом продал его в Сокольниках, в магазине „Зенит", за 15 тысяч рублей. Я был очень рад, приехал на район, пошел к знакомым и взял у них наркотические вещества. Мы с пацаном использовали „вес" по назначению, чуть-чуть погуляли, и он пошел на электричку: времени уже было много, он живет в Мытищах, и это была последняя электричка. Пацан уехал, а я не знал, что дальше делать. Потом вспомнил, что у одного подъезда стоит скутер. Зашел в ночной магазин, купил жвачку и сигарет, пошел к тому подъезду. Увидел скутер и решил его угнать. Зачем я хотел его угнать, и сам не знаю, денег у меня еще было достаточно. И все же угнал и катался на нем всю ночь. Утром опять пошел, взял „скорость", использовал наркотическое вещество по назначению и опять катался на скутере. Так продолжалось пять дней. Я не спал. Брал „вес" и катался. В один прекрасный момент у меня кончились все деньги, и я решил продать скутер. Поехал в Сокольники. Но, поскольку я не спал несколько дней, перестал адекватно воспринимать происходящее. Возле метро ВДНХ у меня заглох скутер, в итоге я простоял, не сходя с места, с одиннадцати утра до шести часов вечера. Тут меня и взяли».
Из сочинения воспитанника Н.
Можайская воспитательная колония для мальчиков
«Как только я освобожусь, я сразу же буду отмечать свой день освобождения. Сколько это будет продолжаться, я не знаю. Но я думаю, не больше трех месяцев. Если в течение этих трех месяцев я не вернусь сюда обратно, то я обязательно по-ступлю в какое-нибудь учебное заведение. В то же время я планирую устроиться подрабатывать в какой-нибудь дешевой забегаловке, чтобы не продолжать жить, как паразит, на шее родителей. Затем я обязан найти себе избранницу для продолжения рода. Голову ломать по этому вопросу я не собираюсь, искать буду под девизом: „Третий сорт — не брак". К тому времени, как я ее найду, у меня будет перспективная работа со средним заработком простого смертного. Потом мы сотворим с ней детей, я хочу троих, народу в стране мало, смертность высокая, а рождаемость — низкая, придется помогать родине. Со всеми хлопотами и заботами пройдет жизнь молодая и вместе со своей любимой семьей я встречу старость. Дети, наверно, уже по свету разбегутся. Я буду, как в кино, сидеть под пледом в кресле-качалке, напевая любимую мелодию. Потом я умру. Меня осудят, и бог мне скажет: „Ступай в рай, сын мой". А дальше я и представить не могу, что будет».
|
